Толлеус, искусник из Кордоса - Страница 44

Теперь самое время заняться чем-нибудь поспокойней, - пробормотал Толлеус. Оболиус даже ухом не повел, постепенно привыкая к манере старика проговаривать мысли вслух.

Искусник выудил из сундука забавный чародейский артефакт, который он прикупил вчера в безымянном городке, куда путники завернули за провиантом. Прямо на рынке Толлеусу попался чародей с лотком, зазывающим покупателей как простая торговка пирожками. Игрушка для молодых – два сердечка, настроенные друг на друга. Предполагалось, что влюбленные будут всегда носить их с собой. И лишь только обладатель одного подумает о своей паре, как тотчас второе сердечко начнет пульсировать и мелодично звенеть. Старику это было как подарок свыше. Конечно же не для того, чтобы демонстрировать кому бы то ни было свои чувства, а чтобы поэкспериментировать с маногубками, которых тут было сразу две – по одной на каждом сердечке. Увы, в Олитоне Толлеус не догадался купить сразу два артефакта, а губку чародейского светлячка он испортил еще у озера, где собирал Паука.

Помимо так нужных искуснику источников маны, сердечки сами по себе представляли большой интерес. Так, например, Толлеус слыхал про плетение управления мыслью, но это очень сложное плетение государственного значения, которое в лавке не купишь. А тут пожалуйста - какая-то дешевая альтернатива в детской игрушке. К тому же было совершенно неясно, как же два удаленных друг от друга предмета передают друг другу сигнал. Вернее, понятно как – с помощью конструктов. Но откуда конструкт знает, как найти свою половину? Или у него просто большой радиус обзора, и артефакт работает только в пределах этого радиуса? С этим было бы интересно разобраться на досуге. А пока искусник сосредоточился на губке, поднеся ее к самым глазам и рассматривая в истинном зрении. Все то же самое, что и на светлячке: пористая структура без входа-выхода, струящиеся внутри, закрученные потоки маны.

Надо бы испытать… Понятно, что сердечко должно соприкасаться с аурой. Сжав один артефакт в кулаке, старик положил второй рядом с собой на лавку и стал думать о нем. Ничего не произошло. Тогда он вспомнил молодые годы, жену, ее задорную улыбку. Даже удалось воскресить то ощущение тепла, которое Толлеус испытывал рядом со своей любимой. Сердечко на лавке лежало неподвижно.

- Тьфу ты!.. – громко выругался старик. И тут же пояснил повернувшемуся парню: - Я все понял: не так делаю! Тут же связка «моя аура – первый конструкт – вторая аура – второй конструкт! – и видя округлившиеся глаза Оболиуса, махнул рукой: - Смотри!

Старик сгреб второй рукой сердечко с лавки и, прикрыв глаза, подумал о себе. Оба сердечка запульсировали в унисон, издавая при этом мелодичный звон.

- Э нет, так не пойдет! – искусник даже замотал головой. - Так мана из обеих губок расходуется! Вот как надо! – наклонившись вперед, он сунул одно сердечко в руки ничего не понимающему помощнику.

Теперь искусник подумал о пройдохе-оболтусе. На этот раз артефакт подростка зазвенел не пару тонов ниже. Помощник от неожиданности чуть не выронил ценную вещь под колеса. Толлеус скривился, и сейчас же звон амулета сменился совсем низким звуком, больше похожим на жужжание.

- Интересно получается… - задумался старик. – А ну-ка, подумай обо мне?

О чем подумал юный оболтус, не понятно, но только звон артефакта искусника был весьма далек от мелодичного, да к тому же еще и прерывистый. Вот и понимай, как знаешь…

Впрочем, от тестирования игрушки пора переходить к изучению губки. После некоторых размышлений у старика появилась одна идея насчет извлечения маны. Возможно даже, не понадобится ничего изобретать. Ведь если эта штука – конструкт – почти живое существо, то отчего бы не попробовать такую же технику, как с живыми людьми? В конце концов, Толлеус проработал в тюрьме сорок лет, настраивая плетения насосов лежаков. Ни у кого в посохе нет такого плетения – их заносят в Академиях сразу в древние амулеты. Если кто-нибудь скопирует такое себе в посох – накажут серьезно и без разговоров. Но Толлеусу уже лет тридцать назад удалось вычленить и скопировать из амулетного плетения основу и сделать упрощенный действующий аналог своими силами. А самодельные плетения, которые без метки Академии, никогда не проверяют. Согласно общепризнанному мнению, самостоятельные разработки искусников – курам на смех. Во многих посохах даже нет такой возможности – запоминать собственные плетения. Да и как проверишь-то незнакомую вязь, если метки нет?

Нет, конечно, есть любители вроде Толлеуса, которые увлекаются творчеством и на досуге стыкуют фрагменты. В Терсусе среди них проводятся ежегодные конкурсы. Говорят даже, будто иногда получается что-то такое, что копируют в Хранилище Академии. Но тут Толлеус не был уверен – далековато столица, ни разу не ездил.

А вообще здравая мысль: попробовать применить такое плетение на чародейском предмете. Пусть он не живой, но аура-то есть! Значит, теоретически можно подключиться!

- Куда подключиться? – вырвал старика из раздумий голос Оболиуса. Оказывается, искусник опять спорил сам с собой.

- Куда-куда!.. В ауру! – сердито ответил Толлеус. Сформировав плетение, он немного повозился с настройкой. Лишь только плетение активировалось, мана исправно пошла в искусный накопитель. Счастливо зажмурившись, старик широко улыбнулся.

Довольный искусник, наконец, расслабился. Откинувшись на лавке и вытянув ноги, он умиротворенно вздохнул. Что ни говори, а хорошо жить на свете. Даже в старости можно получать удовольствие. Зевнув, Толлеус достал из кошелька камень Ока. Старик очень устал. Сегодня он работал с раннего утра. Шевелиться было очень лениво, да и мысли в голове текли вяло и плавно. Впрочем, отдохнуть можно будет потом, в Кордосе. Сейчас надо бы еще поработать. Например, постичь тайну летающего глаза. Толлеус заглянул в камень: конструкт больше не метался туда-сюда, но и не висел на положенном месте. Сейчас он неторопливо нарезал широкие круги вокруг искусника, как и прежде не подвластный воле хозяина. Старик осторожно покашлял: но нет, конструкт не обратил на это совершенно никакого внимания. Значит, в прошлый раз что-то другое его взбудоражило.